Функuии идеологии
Революционно-тоталитарный путь избрали Россия, Италия, Германия и некоторые другие страны Европы и Азии, для которых были характерны слабость, неразвитость или полное отсутствие институтов, ценностей, норм гражданского общества, правового государства, конституционализма, парламентаризма и других атрибутов либеральной демократии. Как по своим целям (радикальная замена существующей общественно-политической системы совершенно новой системой), так и по использованным при этом методам (революционный переворот, насильственное свержение существующей власти) оба главных течения тоталитаризма представляли собой революционные движения. Но социалистическая революция 1917 г. в России, во всяком случае в теории, носила «прогрессивный» характер, поскольку руководствовалась идеалами всеобщего равенства, социальной справедливости, интернационального единства всех народов и др. Что касается фашистских переворотов в Италии, Германии, Испании в 30-е годы XX в., то они носили «консервативный» характер, поскольку в их основе лежали праворадикальные идеи национализма, расизма, имперской великодержавности, апология насилия и т.д.
Это отнюдь не означает отрицание позитивной роли революции в общественно-историческом процессе. Слишком часто бывало так, что старые, вышедшие в тираж, изжившие себя социально-политические силы никак не желали уступить авансцену новым, более динамичным силам, и единственным выходом оставались бунт, восстание, революция. В то же время революция слишком часто скатывалась на путь тотальной трансформации самого бытия вопреки его органической природе. Навязывая формы обновления извне вопреки органическому единству общества, она добивается распада целого на разрозненные элементы и части.
Это, по-видимому, также составляет одну из неразрешимых антиномий человеческой жизни. Как писал А. Н. Уайтхед, «когда корабль человечества снимается с якоря, это иногда приводит к открытию Нового Света, а иногда перед ним маячит призрак кораблекрушения». Так и с революцией, которая не всегда приводит к тем целям, для достижения которых она была задумана и осуществлена. Нередко в ней разрушительное начало превалирует над созидательным.
Как это ни покажется с первого взгляда парадоксальным, революция может играть роль инструмента перехода к новому качеству общества лишь в том случае, если за ней последует «реставрация», которая на поверку оказывается отнюдь не возвратом к статус-кво, а отказом от наиболее радикальных разрывов и одиозных форм политической практики. Необходимо преодоление революции путем реализации некоторых ее требований, пользующихся поддержкой большинства населения, и, как говорил П. И. Новгородцев, «сломив ее утопизм, демагогию бунтарство и анархию непреклонною силою власти».
Революция без «реставрации» имеет собственную логику, суть которой состоит в сведении всего и вся к единому знаменателю, упрощению, унификации, в процессе которых с общественно-политической арены удаляются один за другим все «лишние» элементы, классы сословия, группы, круг которых сужается по мере «прогресса» революции. Постепенно ликвидируются любые возможности для споров, дискуссий, оппозиционных взглядов. Создается видимость разрешения всех конфликтов и противоречий.
В итоге наступает паралич социума, превратившегося в замкнутое пространство, не терпящее «возмущений» как изнутри, так и извне В силу присущей такой перманентной революции внутренней логики власть народа превращается во власть от имени народа, а затем — во власть над народом.
Именно к такому завершению пришла Великая французская революция, а также и Октябрьская революция в России. Если в первом случае акт «реставрации», возвратившей общество «в историю» или на нормальный путь развития, состоялся через сравнительно короткий промежуток времени после кровавой бойни, то во втором случае для этого потребовалось много десятилетий. При этом обнаружилось, что чем дольше пребывание общества «вне истории», чем радикальнее тотализация, унификация общества и режима, его сведение к единому знаменателю, тем катастрофичнее последствия этого для подавляющего большинства народа.