Рах quaereпda est - необходимо искать мира

Мы все хорошо знаем знаменитую формулу Т. Гоббса: bellum omnium contra omnes - война всех против всех, с помощью которой он оценивал естественное состояние людей в догосударственный период. При этом не всегда учитывается то, что во всех построениях Гоббса отчетливо прослеживается максима pax quaerenda est - необходимо искать мира, которую он считал первым основным законом природы. Эта максима предполагает заключение договора между людьми, находящимися в состоянии войны всех против всех. И действительно, состояние абсолютна, нескончаемой войны было бы чревато перспективой взаимного истребления стран и народов.

Поэтому очевидно, что люди вынуждены искать некий modus vivendi, а также обеспечивающие его нормы и правила. Показательно, что И. Кант, в целом соглашаясь с мнением Гоббса, вместе с тем считал целесообразным заменить фразу est bellum, означающую есть война, фразой est status belli, означающей есть состояние войны. Вторая фраза, констатируя состояние войны, предполагает готовность к войне, а не саму войну. Поэтому максима древних римлян «Если хочешь мира, то готовься к войне» не обязательно означала быть вовлеченным в реальные военные действия.

Здесь готовность к войне и способность вести ее сами по себе могут служить фактором, сдерживающим противника от рокового шага. Способность быть на грани войны, но не быть вовлеченным в нее при определенных условиях может оказаться искусством не менее полезным, чем само искусство побеждать на поле брани. Но нельзя забывать и то, что готовность к войне рано или поздно может привести к настоящей войне, холодной или горячей.

Важно учитывать также следующий момент. Как подчеркивал К фон Клаузевиц, «война — это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю. Более того, война представляет собой проявление наиболее интенсивной формы человеческого насилия. Вместе с тем она характеризуется особенностями, отличающими ее от других форм насилия, и имеет более или менее четко обозначенные начало и конец, которые, в свою очередь, сопряжены с определенными ритуалами.

Нередко по завершении войны и решении проблемы, которая ее вызвала, вовлеченные в нее стороны могут как бы забыть прежнюю вражду и вести себя в отношениях друг с другом как партнеры. Здесь вчерашний противник сегодня может стать союзником. Этот принцип действовал как раньше, так и в наши дни. В современном мире особенно наглядный пример этого дают Германия и Франция, которые начиная с франко-прусской войны 1870-1871 гг. неизменно выступали как непримиримые противники, но после Второй мировой войны стали единомышленниками. То же самое можно сказать о Японии и США, которые во время Второй мировой войны боролись друг с другом не на жизнь, а на смерть, но после войны оказались связаны тесными партнерскими узами. Поэтому естественно, что начиная с древнейших времен предпринимались попытки обоснования и оправдания войны, разработки правил и норм поведения между государствами в вопросах войны и мира. Большинство древних исходили из того, что война и мир сами по себе не есть ни благо, ни зло. Их оценка зависит от конкретных обстоятельств. Ибо, если преуспевающее государство может и должно стремиться к миру, то при неудачном стечении обстоятельств ему следует воевать. Давая свое обоснование многочисленным войнам на земле древней Эллады, уже Демосфен разделял их на справедливые и несправедливые. Первые, по его мнению, ведутся ради зашиты отечества от разорения и уничтожения врагом, во имя справедливости. Несправедливы те войны, которые ведутся из-за корысти, выгоды в нарушение принципов справедливости.

Особенно много в данном направлении сделали стоики, начиная с Цицерона, который, возможно, был первым, кто попытался провести различие между справедливыми и несправедливыми войнами. За ним войну осуждали Сенека, Плиний-старший и др. Возможно, именно у стоиков первые христиане заимствовали свое неприятие войны.

Однако в древности, равно как и в последующие эпохи, что именно считать справедливым, а что несправедливым, как правило, всегда входило в прерогативы самих инициаторов войны. Так, в речи «О мире» Исократ, осуждая войну, оценивал ее как политику, приносящую вред Афинам и всем остальным греческим полисам. Из-за междоусобия, говорил оратор, греки находятся в бедственном положении, борьба разрушает полисы, которые становятся военной добычей врагов, а их население живет в бедности.

Отождествляя войну с такими негативными понятиями, как «опасность», «убийство», «уничтожение», «зло», он объявлял все действия, ведущие к войне, безрассудством и безумием. Хотя в речи и звучат мотивы преданности высоким идеалам свободы Эллады, тем не менее в качестве основной причины неприятия войны называются соображения выгоды, пользы, доходов. А в речи «Панегирик» Исократ подчеркивал, что война с восточными варварами «скорее похожа на священное посольство, чем на поход».

Римляне разработали так называемый фециальный (fetial) закон, согласно которому войну разрешалось вести за res repetitae, т. е. для получения компенсации в пользу безвинно пострадавших. Как сообщает Полибий, римляне, начиная войну, всегда искали предлог, чтобы апеллировать, как сказали бы в наши дни, к международному общественному мнению. Но это не мешало Риму вести многочисленные завоевательные войны. Pax Rоmаnа, утвердившийся при Августе и продолжавшийся около 200 лет, представлял собой отчасти сознательную попытку подавить любые выступления на огромных пространствах, находившихся под правлением Римской империи.

Одним словом, древние всегда находили оправдание войне, если она велась во имя, как они считали, благой цели. В греко-римском мире установилось некое «золотое правило», согласно которому мир можно обеспечить постоянной готовностью к войне. Как отмечал Н. Макиавелли, превознося вождя ахейцев Филопемена, античные авторы «особенно хвалили его за то, что в мирное время он думал только о средствах вести войну... так, он во время прогулки разбирал с ними (друзьями - К. Г.) все случаи, которые могут произойти с войском, выслушивал их мнение, высказывал свое, подкрепляя его доводами. И благодаря этим непрестанным размышлениям никогда под его начальством не могло произойти с войсками такой случайности, при которой он оказался бы беспомощным».

Придерживаясь именно такого подхода, римляне и сформулировали ставшую знаменитой максиму si visрасет, para bellum - если хочешь мира, то готовься к войне. Последующие же поколения в совершенствовании и изощренности методов ведения войны и ее оправдания не идут ни в какое сравнение со своими предшественниками.

Перед мыслителями и государственными деятелями неизменно вставал вопрос о целесообразности и нецелесообразности, допустимости и недопустимости, оправданности и неоправданности, справедливости и несправедливости войны. В каждом из таких случаев вставал сакраментальный вопрос: когда именно и при каких условиях можно использовать войну в качестве средства разрешения возникающих перед государством проблем? Речь шла прежде всего о праве прибегать к войне в качестве средства решения проблем, возникающих в отношениях между государствами. Отсюда jus ad bellum - право объявлять войну или право на войну. Не менее важное значение имел ответ на вопрос: что позволено и что не позволено делать во время войны? Отсюда jus in bello - закон войны (или правила ведения войны).

В христианскую эру концептуальные основы справедливой войны одним из первых заложил св. Августин, столкнувшийся с проблемой вторжения варваров во владения Римской империи. В «Граде божьем» и других своих трудах, как бы в противоречие с собственной идеей греховной сущности человека, делающей войну неизбежной, он последовательно проводил мысль о том, что война - это зло, а мир представляет собой состояние, угодное Богу и соответствующее требованиям справедливости. Августин призывал различать евангельское милосердие, необходимое в делах внутренних, и использование силы государством для зашиты от внешней угрозы. Из такой постановки вопроса вытекало признание правомерности и справедливости войны ради восстановления естественного порядка во имя достижения мира.

Хотя в разработку этой доктрины определенный вклад внесли Исидор Севильский (560-636) и другие средневековые авторы, более или менее четкие очертания она получила у Фомы Аквинского, особенно в его работе Summa teologicae. Оборонительная война, писал Фома Аквинский, всегда справедлива, она тождественна законной зашите. Чтобы быть справедливой, любая наступательная война, по его мнению, должна отвечать следующим трем требованиям. Во-первых, она должна быть объявлена законной властью, над которой нет иной власти. Поскольку же законная власть суть папа римский, император и независимый князь, то из перечня справедливых исключались войны, ведущиеся феодалами между собой в своих личных интересах. Во-вторых, она считается законной, если имеет своей целью наказание виновных. Таковыми являются, в-третьих, войны, ведущиеся в интересах всего общества.

Новый поворот доктрина приняла в XVI в. Стимул дискуссиям дала проблема легитимности испанских завоеваний в Америке. Речь шла прежде всего о проведении различий между войной справедливой и войной священной. Раньше проблема справедливой и священной войн ставилась в контексте обоснования и оправдания этих крестовых походов. Предпринимались попытки отделить секулярные аспекты войн (между князьями) от их духовных аспектов. В этом последнем смысле считалось, что война имеет своей целью наказание зла, причиненного церкви или христианской вере в целом со стороны неверных.