Политический идеализм после Второй мировой войны

В послевоенный период разрабатывались различные проекты формирования некоей наднациональной власти, призванной взять на себя часть суверенитета национальных государств. Так, в 1948 г. Арон и А. Марк в «Принципах пацифизма» выступили за создание единой федеральной власти, которая заменила бы собой власть суверенных национальных государств.

Социально-философское обоснование этой идеи дал католический философ и теолог Ж. Маритен в работе «Человек и государство». Предлагая рассматривать общество как автаркическое и самодостаточное единство, Маритен видел главное его предназначение в обеспечении внутреннего и внешнего мира (paix). Поскольку, говорил он, отдельно взятое государство не способно обеспечить такую самодостаточность, оно не в состоянии гарантировать также мир. Поэтому сообщество людей должно быть крупным, чтобы стать автаркическим и самодостаточным. Решение этого вопроса он искал на путях формирования «политически организованного международного сообщества», где государства, хотя и сохранятся, «будут лишены полного суверенитета».

Предлагались также различные проекты конституционного устройства нового мирового государства. Одними из первых среди них стали проекты Лармеру, де Митьера, Боргезе. К настоящему времени существует не менее десятка проектов всемирной конституции. В первые послевоенные годы были основаны такие организации, как Союз европейских федералистов (СЕФ) и Всемирная ассоциация за мировую федерацию, переименованная во Всемирное федералистское движение (ВФД). Его идейная основа была сформулирована в так называемом «Манифесте Вентотена» (по названию небольшого острова у западного побережья Италии) итальянскими антифашистами А. Пинелли и Э. Росси в 1941 г. Эти организации их объединяла вильсоновская мысль о возможности создания совершенного мирового порядка, свободного от войн и межгосударственных конфликтов.

В русле этой традиции в последние десятилетия на авансцену политической и интеллектуальной жизни выступило влиятельное направление, сделавшее объектом своих исследований формы и средства решения вставших и могущих возникнуть перед человечеством проблем - от угрозы термоядерной войны до экологической катастрофы, от опасностей демографического взрыва до последствий неуправляемого развития науки и техники и т.д.

Активное участие в разработке этих идей принимаюттакие авторитетные неправительственные организации, как Ассоциация содействия ООН, Фонд Стенли, авторы так называемых стокгольмских инициатив и др. Особенно большую роль в этой области играют Римский клуб, Международный институт прикладных исследований, Парижская группа, Совет по изучению человечества и другие организации. В основе их разработок лежит простой постулат: если мир един, то необходимо разработать единую для всех составляющих этот мир компонентов глобальную модель отражающую его как «глобальную систему».

К настоящему времени создано около 20 глобальных моделей предлагающих различные варианты решения стоящих перед человечеством проблем. Это прежде всего получившие широкий резонанс модели «Пределы роста» Д. Медоуз и др., «Мировая динамика» Д. Форрестера, «Интегрированная модель мира» Месаровича-Пестеля и др.

Характерен специальный доклад под названием «Перестройка международного порядка», подготовленный по инициативе Римского клуба Я. Тинбергеном. В нем, в частности, обосновывается мысль о том, что «существование международной системы требует фундаментальных структурных реформ» и создания «нового международного социального и экономического порядка». Главную цель такой перестройки автор доклада видит в «достижении достойной жизни и благосостояния для всех граждан мира». Эту цель, по его мнению, можно реализовать на основе «справедливого социального порядка как национального, так и международного» путем уравнивания возможностей как людей внутри отдельных стран так и различных государств на мировой арене.

Более того, иные глобалисты идут еще дальше, заявляя о необходимости облечь эту систему в государственно-политические формы. По мнению их наиболее оптимистически настроенных деятелей, «если уровень взаимозависимости в (международной) системе и дальше будет расти, то это фактически ускорит появление мирового «сообщества» («общины») или мировой «культуры», которая в свою очередь приведет к образованию «мирового государства» способного управлять растущим уровнем взаимозависимости». При всей привлекательности этих рассуждений, опыт истории учит нас Той очевидной истине, что совершенный мировой порядок уместен лишь в теории в качестве идеала, которого невозможно достичь но К которому люди должны стремиться.

Далеко идущая попытка возрождения вильсоновских идей была предпринята в период президентства Дж. Картера во второй половине 70-х годов. Идеалист Дж. Картер сделал концепцию «защиты прав человека» краеугольным камнем внешнеполитической стратегии США. Причем следует признать, что ее объектом стали не только Советский Союз и другие «коммунистические» страны но и вторитарнЬ1е и диктаторские режимы в Азии, Африке и Латинси Америки, хотя Вашингтону и не были чужды двойные андарты при оценке политики того или иного дружественного ему режима. Вольно или невольно Картер поднял актуальную для всей планеты проблему, способствовав тем самым концентрации на ней внимания международной общественности.

Но все же нередко доводы в «защиту прав человека» приносились в жертву силовой политике давления на Советский Союз и другие неугодные Вашингтону страны. Эта тенденция стала особенно выпуклой с приходом к власти в 1980 г. Р. Рейгана, когда «зашита прав человека» всецело была подчинена силовой политике.

В целом идеалисты вильсоновской закваски исходят из убеждения в том, что есть некая естественная или по крайней мере достижимая гармония интересов государств, настроенных на сохранение мира. В силу этого, утверждали они, государства способны разрешать возникающие на международной арене проблемы, опираясь на здравый смысл, руководствуясь общественным мнением, сообразуясь с проверенными временем канонами международного права. По их мнению, характер существующей в стране системы правления самым непосредственным образом отражается на степени ее агрессивности или миролюбия. Естественно, что диктаторские формы правления более агрессивны, чем демократические, поскольку диктаторы могут предпринимать военные акции по собственной инициативе, не спрашивая мнение своего народа.