Цена свободы

Проблема свободы неразрывно связана с проблемой соотношения сущности и существования, которая для большинства соииально-философских систем и по сей день остается неразрешимой дилеммой. Наиболее остро и обнаженно эту проблему поставил экзистенциализм, который в противоположность большинству философских школ, постулировавших первичность сущности перед существованием, провозгласил, что существование человека предшествует его сущности. «Для экзистенциалиста, — писал Ж.-П. Сартр, — человек просто существует, и он не только такой, каким себя представляет, но такой, каким он хочет стать». Тем самым экзистенциализм возлагает всю ответственность на самого человека за то, что и каков он есть. Экзистенциалист утверждает: «Человек осужден быть свободным. Осужден потому, что не сам себя создал; и все-таки свободен, потому что однажды брошенный в мир отвечает за все, что делает».

Исходя из этого, приоритет отдается существованию перед сущностью. В принципе можно согласиться с тем, что человек в определенном смысле действительно является творцом собственной судьбы. При оценке данного положения необходимо иметь в виду следующий момент. На призыв «познай самого себя», красовавшийся на фронтоне храма Аполлона в Дельфах, Диоген дал очень выразительный ответ, суть которого состоит в том, что познание человеком себя — непрерывный процесс, никогда не достигающий окончательной цели. Эту мысль особенно удачно выразил Г. Марсель в афоризме: «Быть — значит быть в пути». Мы в некотором роде пилигримы на этой Земле, и смысл нашей жизни состоит в том. чтобы с достоинством пройти отведенный каждому из нас отрезок пути.

И еще. Человек — некий проект будущего, реализуемый в процессе прохождения этого пути. Человек может реализоваться, постоянно преодолевая природу, как бы постоянно выходя за пределы собственной природы, или, как отмечал Ж.-П. Сартр, «проектируя себя... вовне». В этом смысле человек сам себя формирует, создавая искусственный мир культуры (cul-tura), противопоставляемый существующей самой по себе природе (na-tura). Поэтому велел за экзистенциалистами можно сказать, что определяющее место в человеческом мире занимает мир человеческой субъективности. Более того, попав в орбиту человека, реальности внешнего мира приобретают новое качество, поскольку они превращаются в неотъемлемые элементы мира самого человека.

Однако человек не в состоянии перепрыгнуть через себя. Именно в выборе одного из двух начал - добра и зла — каждый человек несет персональную ответственность, здесь проявляется свобода его воли. Более того, конструируя свою судьбу, он может в определенных пределах модифицировать свои сущностные начала, или, как говорил С. Л. Франк, «преодолеть и преобразить с вою природу, в этом смысле человек есть существо самопреодолевающее». Но все же сущность человека проявляется в его существовании. Существование человека представляет собой в значительной мере процесс реализации сложного мира задатков и потенциальных возможностей, заложенных в его природе. Но все же он не может преодолеть свою природу, идти дальше тех границ и пределов, поставленных ему его собственной природой.

Разумеется, человек может изменить эти условия и параметры, порой существенно, но опять же в пределах, обозначенных собственной природой. Человек не может быть чем-то, что может быть или должно быть преодолено. Как представляется, он может исчерпать себя или прекратить свое существование как биолого-социальный вид, но не может перейти в какое-то иное состояние, иначе он перестанет быть человеком. Ибо, как показывают антропологические и исторические исследования, человек со времени своего выделения из стадного состояния и приобретения видовых характеристик homo sapiens по своим социобиологическим и психофизиологическим качествам в течение многих тысячелетий претерпел лишь незначительные изменения.

Фундаментальные свойства, присущие ему как особому виду, сложившемуся еще в доисторические времена, остаются неотвратимо присущи его природе и в наши дни и, возможно, останутся всегда. «Быть может, — писал в данной связи К. Ясперс, — нам грозит опасность вновь превратиться в людей каменного века, ибо мы, собственно говоря, никогда не переставали ими быть».