Абстрактность и безличность государства
Однако, если принять позицию Кельзена, то любой закон, принимаемый в любом государстве, по логике вещей надо признать правозаконным. В целом трудно себе представить государство без законов и определенных правовых норм. Любое государство есть определенный законом правопорядок. Мы говорим о римском праве, но в то же время исходим из того, что правовое государство - это исторический феномен, возникший на известном этапе исторического развития западного общества, а именно: в Новое время с возникновением буржуазных общественных отношений. Это по сути означает, что республиканский и императорский Рим имел право, правопорядок, но в то же время не был правовым государством.
В данной связи обращает на себя внимание тот факт, что выражение можно перевести и как римский закон, и как римское право. Здесь нет сколько-нибудь четкого разграничения между правом и законом, между правом и государством. Все древние и средневековые государства имели законы и правопорядок, не будучи правовыми государствами. Причем это относится ко всем без исключения формам правления: деспотической, аристократической, олигархической, республиканской и т.д. То же самое относится и к современным тоталитарным государствам, которые зиждились на беззастенчивом нарушении основополагающих прав человека.
Правозаконность предполагает, что государство может принять, регулировать, модифицировать и исправлять законы не самочинно, а лишь в известных, установленных правом ограниченных пределах. Одним из первых эту мысль сформулировал Т. Гоббс: никакие решения «предыдущих судей, какие когда-либо были, не могут стать законом, если они противоречат естественному праву».
Но история Нового и Новейшего времени знает немало примеров когда этот принцип явно или неявно нарушался. Даже в условиях демократии большинство может действовать законно и вместе с тем нарушать принципы правозаконности и справедливости. Поэтому ряд исследователей совершенно справедливо указывали на то, что демократия способна привести к установлению самой жесткой диктатуры. Об этом убедительно свидетельствуют перипетии прихода к-власти Гитлера в 1933 г.
В тоталитарном же государстве действия аппарата насилия, как правило, не ограничиваются заранее установленными правовыми и законодательными нормами и правилами. В условиях персонификации политических режимов, отождествления государства с личностями конкретных вождей или фюреров право и закон служили режиму, а не наоборот. Поставленные на обслуживание партийнополитических и идеологических целей, они часто приносились в жертву политической, идеологической, революционной или какой-либо иной целесообразности, руководствовались соображениями национально-государственных, классовых и других интересов. Следует отметить, что эти моменты могут быть фиксированы в законе, указе или постановлении правительства или какого-либо другого государственного органа, но от этого их действия отнюдь не станут правозаконными. В принципе можно узаконить любой госорган, любой режим, но при этом не делая их правозаконными.