Война вытекает из самой природы человека
Во многом неизбежность войн определялась фактом разделения людей на тех, кто в случае борьбы предпочитает подчинение смерти, и тех, кто готов отдать жизнь, чтобы защищать свои ценности, сохранить или отвоевать свободу. Первых Гегель называл рабами, а вторых - господами. Возможно, одним из первичных атрибутов взаимоотношений людей составляли отношения господства и подчинения, постепенно приобретшие законный и нормальный статус.
Сам импульс к выходу человека из мира животных и стадного состояния, видимо, первоначально родился в головах наиболее продвинутых в своем развитии, как в физическом, так и особенно в интеллектуальном плане, особей, и не исключено, что для «очеловечивания» основной массы сородичей они прибегали не только к уговорам и убеждению, но и к насилию, что в совокупности способствовало постоянной трансформации человека. Как уже указывалось, первые табу коренились в запретах на те или иные действия.
Уже к тому времени восходит разделение людей на наиболее и наименее приспособленных к жизни, на тех, для кого свобода, говоря современным языком, составляла «наивысшую ценность», и на тех, для которых была характерна склонность к «бегству от свободы». Вечной неизбежной спутницей свободы является стремление быть лучше и выше других, подчинить своей воле других, воля к господству над другими, или, как сказал бы Ф. Ницше, воля к власти. По-видимому, существует значительная доля истины в доводах представителей реализма, восходящего к Н. Макиавелли и Т. Гоббсу, по мнению которых стремление к господству составляет врожденное свойство человека. Точно так же дух господства и стремление к господству всегда составляли ведущий фактор мировых процессов.
Интересно, что в «Генеалогии морали» Ницше связывал латинское слово bellum, означающее войну, со словом duellum, означающим дуэль, которое, в свою очередь, выводится из слова duonus, являющегося архаической формой слова bonus, т. е. благо. Отсюда, утверждал Н ицше, bonus стало означать человека дуэли, спора (duo), войны. Если воля к власти объясняет сначала борьбу и насилие, то она также помогает понять войну как силовое противоборство групп людей, подвергая риску саму жизнь.
Можно согласиться или не согласиться с этим рассуждением. Но представляется очевидным тот факт, что принцип столкновения двух равновеликих воль уже составляет зародыш борьбы или войны. Первое отношение между людьми, которое родилось в результате войны, это отношение между поработителем и порабощенным, господином и рабом.
Оружие убийства, будучи изобретенным, приобретает собственную логику. Открывая новые возможности убийства, оно, как отмечал К. Лоренц, нарушает существовавшее ранее «равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства». Более того, развитие военной технологии способствовало постепенной деперсонализации, обезличению военного дела, снижению моральной ответственности и увеличению бесчеловечности участников военного конфликта, а также уменьшению значения их личного героизма и доблести. Увеличение расстояния, на котором действует оружие убийства, в значительной мере снимает проблемы моральной ответственности, угрызений совести, жалости и других неприятных для убивающего моментов, если, конечно, они возникают.
Считается, что изобретение пороха и огнестрельного оружия подорвало не только социальный порядок рыцарской эпохи, но и ее этику. Именно удаленность от последствий во многом делает возможным то, что даже самый безобидный, казалось бы, человек оказывается способен нажать спусковой крючок винтовки или пусковую кнопку ракетоносителя.
Личное знакомство, встреча лицом к лицу в определенных ситуациях сами по себе ведут к притуплению агрессивного импульса, а анонимность усиливает его. Как отмечал Лоренц, бывает так, что «наивный человек испытывает чрезвычайно пылкие чувства злобы, ярости по отношению к «этим Иванам», «этим фрицам», «этим жидам», «этим макаронникам»»... - т. е. к соседним народам, клички которых по возможности комбинируются с приставкой «гады». Он может «бушевать против них у себя за столом, но ему и в голову не придет даже простая невежливость, если он оказывается лицом к лицу с представителем ненавистной национальности».
Поданным многих исследований, коллективная ответственность в определенных условиях способствует снижению моральных критериев. Война же представляет собой коллективный акт, осуществляемый коллективной волей специально подготовленных и предназначенных для этого людей. Этот фактор приобретает все более возрастающую роль по мере технизации и обезличения процесса ведения военных действий.
Информационная и телекоммуникационная революции превратили войну из соревнования в грубой силе в соревнование умов в вопросе о том, кто именно способен быстрее, эффективнее и масштабнее наносить урон противнику, оставаясь при этом на расстоянии тысяч километров от мест намечаемых ударов.
Однако было бы просто абсурдом сводить все причины войн к одной лишь человеческой агрессивности. Конечно, война есть социокультурный и социально-психологйческий феномен. Она - неизбежный результат самого жизнеустройства и жизненного уклада людей. Поэтому, чтобы правильно понять сущность войны и найти пути и средства ее предотвращения, необходимо принимать 238 во внимание как все атрибуты природы человека, так и весь комплекс социальных, социокультурных, экономических, территориально-географических, политических и иных факторов существования человеческих сообществ.
Разумеется, в условиях цивилизации открытая агрессия как на индивидуальном, так и на коллективном уровне в значительной мере сублимируется. Природная агрессивность как бы отходит на дальний план, определяющую значимость приобретают целенаправленный расчет и рациональный выбор. В целом можно согласиться с Клаузевицем, который считал, что война «представляет собой странную троицу, составленную из насилия как первоначального своего элемента, ненависти и вражды, которые следует рассматривать как слепой природный инстинкт; из игры вероятностей и случая, что делает ее свободной душевной деятельностью; из подчиненности ее в качестве орудия политике, благодаря чему она подчиняется простому рассудку».
В принципе все войны носят идеологический характер в том смысле, что каждая из вовлеченных в нее сторон посягает на образ жизни и систему ценностей своего противника. В то же время война, будучи соперничеством за власть и влияние во всех их формах и проявлениях, - политический акт. Или, как писал Клаузевиц, «война есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, проведение их другими средствами».
Но агрессивность государства питается прежде всего агрессивностью его людей. С мотивом агрессии теснейшим образом связано чувство враждебности к чужим. Весь исторический опыт свидетельствует о том, что люди просто не могут обходиться без врагов.